Копье Пересвета
«Копье Пересвета» — роман-восхождение к вершинам Истины, к которой каждый приобщается по мере обретения душевных и нравственных сил.
С Олегом Мировым читатель уже встречался на страницах романа «Крымский мост». Тогда его, морского офицера, жизнь заставила осваивать суровое искусство предпринимательства. Казалось, он достиг всего, о чем мечтал. Но удача отвернулась. Сбросила его с пьедестала, заставив искать самого себя и свое предназначение заново. Ответы были найдены в странствиях по свету. Но жизнь героя на этом не закончилась.
В «Копье Пересвета» Олег Миров снова отправляется на поиски. На сей раз – артефактов, связанных с Тевтонским орденом. От развалин рыцарских замков на земле Калининграда, дорога приведет его в Петербург, где ему приоткроется тайна куда более заманчивая. По следам древнего символа праведной победы – копья Пересвета, он пройдет от одной русской святыни к другой – Валаам, Кирилло-Белозерский и Ферапонтов монастыри, Дивеева пустынь. Будет внимательно вчитываться в страницы нашей истории: гибель царевича Димитрия в Угличе, перелом в судьбе Володи Ульянова в Симбирске-Ульяновске, создание «запасной столицы» в Самаре-Куйбышеве и ядерного щита в Сарове- Арзамасе-16. И, наконец, окажется в пылающем Мариуполе – в центре истории, творящейся на наших глазах.
Олег Миров найдет то, что искал. Сумеет отличить истинную цель от мнимых, и понять, сколь она велика. Одной жизни не хватит, чтобы ее достичь – потребуется Вечность. Читателю предстоит пройти с героем трудный, опасный, порой совершенно фантастический путь, и вместе с ним убедиться – у Создателя нет других рук, кроме человеческих.
Глава из книги
* * *
Все завтракали, когда за стеклянными панорамными окнами показались зеленые, выросшие словно прямо из воды, лесные чащи.
Теплоход приближался к архипелагу. Зеленые острова подрастали на глазах. И путешественникам открывались скалистые берега с шапками из вечно зеленых сосен и елей. Острова, бухты, деревья — все это отражалось в чистейшей, гладкой, как зеркало, воде и создавало сказочную, гармоничную симфонию природы из синих вод, зеленых лесов и голубого небесного свода.
Миров неожиданно почувствовал, как эта гармония природы проникает в его встревоженную душу, успокаивает, расслабляет, наполняет благодатью и благодарностью к творцу всего сущего.
Судно проскользило по водной глади мимо стоявших на берегу белоснежных храмов и зданий и причалило к крепкой, большой пристани, у которой уже стояло несколько небольших корабликов. Среди них Олег Павлович с удивлением разглядел пару давно канувших, как он считал, в небытие экспонатов. Это были «Кометы» на подводных крыльях — гордость советских кораблестроителей.
«Мустай Карим» спустил трап, туристы начали покидать палубу, разбившись на группы «по интересам».
Вся их компания записалась в поход по скитам. А вот Олег Павлович решил двигаться по индивидуальной программе, чтобы определить местонахождения отца Анатолия. Где? В каком скиту инок сейчас находится? Миров заранее договорился с одним из монастырских насельников, и тот ждал его в Никольском скиту.
Женщины отправились вместе с группой на маршрут, а Олег перешел с теплохода на рейсовую «Комету» и на подводных крыльях полетел по зеленовато-голубой глади к центральной монастырской усадьбе.
С причала он поднялся пешком по тропинке вверх, на Фаворскую гору, прошел по парадной трехмаршевой лестнице и остановился у серой гранитной стелы-обелиска, чем-то напомнившей ему египетские памятники древности.
На стеле мелким шрифтом было написано, что данное место неоднократно посещалось царственными особами. Первым стояло имя Петра Великого. А вот дальше… Оказывается, в 1819 году осенью, когда на Ладоге бушевали штормы, из Сердоболя сюда неожиданно прибыл Александр Первый…
«Что же это получается? – подумал Олег. – Я опять иду по его следам!»
И после этого заключения прямо на гранитной лестнице, как много лет назад в Париже, его, что называется, снова накрыло. Олег Павлович внутренним взором увидел, как, войдя в главный собор, царь прикладывается к иконам. Принимает благословение от иеромонахов… Как передает игумену бриллиантовый наперсный крест…
Миров стряхнул с себя это наваждение и, слегка ошеломленный, продолжил свой путь.
Но внутренним взглядом Миров не переставал узнавать все вокруг: «Здесь справа от дороги должно быть старое братское кладбище. Тогда на нем было похоронено всего несколько монахов. Первым в 1810 году монах Сергий…
Да, вот и оно! Разрослось! И похоже разорялось…»
Проходя мимо каменной ограды, Олег Павлович «приласкал» взглядом простые каменные надгробия святых старцев, почивших в Боге на этой земле.
«Где-то тут, наверное, лежит и схимонах Николай, которого я посещал в его пустыне тогда. А вот и он! Под навесом с луковичной главкой лежит! Надо же. Все повторяется. Какая сила, какая судьба ведет меня к этим местам? И почему?»
А дорога все вилась и причудливо петляла, приближая его к цели. В праздничный день она не была пустынной. Мирову то и дело встречались группы паломников и туристов. Они спешили к Никольскому скиту, стоявшему вдалеке на небольшом зеленом островке. Иногда по этой «оживленной трассе» проносились и автомобили, в салонах которых важно восседали люди в рясах и клобуках.
«Ох, не хило, не бедно живут здешние насельники!» – язвительно-насмешливо подумал Олег, когда очередная иномарка стремительно пронеслась мимо идущих к святыням паломников.
В какой-то момент он слегка усомнился, в правильном ли направлении идет, и обратился к встречной женщине, одетой в черное:
– Извините, не подскажете, я иду к Никольскому скиту?
«Смиренная» надменно глянула на него из-под куколя, и в ее взгляде он увидел знакомое «ходят тут всякие, путаются под ногами». Она что-то буркнула себе под нос и пошла дальше.
«Эк! – подумал Олег Павлович. – Видно не зря тут давно тлеет конфликт между мирскими и монастырем. И те, и другие недолюбливают друг друга».
Размышляя в этом духе, он шагал по тропинке, пока на выходе из леска ему не открылась замечательная панорама стоящего на острове Никольского скита.
Прекрасное белое здание-восьмерик по типу московских храмов пятнадцатого века, увенчанное золоченой луковичной главкой, возвышалось над островком, покрытым зеленеющим хвойным лесом. Фигурные окна, зеленая крыша, позолота придавали Никольской церкви праздничный, как бы игрушечный вид.
С берега на остров вел длинный широкий деревянный мост. По нему к скиту двигались группы паломников и праздных туристов. И Олег Павлович устремился вместе со всеми навстречу колокольному звону.
Когда он оказался у входа в Никольскую церковь, праздничная литургия заканчивалась, народ постепенно выходил на улицу.
Он остановился у окружающей храм ограды и, вглядываясь в оживленную толпу, текущую мимо, с нетерпением ждал.
Отца Германа он узнал сразу, несмотря на то что вокруг было полно людей в рясах. Рыжий могучий монах выделялся среди толпы своим огромным ростом и роскошной окладистой бородой. Он был на целую голову выше всех и даже Мирову, с его метром девяносто, он показался великаном. Отец Герман попрощался со стоящими рядом насельниками и начал кого-то искать взглядом. Миров подошел к нему.
– Добрый день! – сказал он, пристально вглядываясь в румяное бородатое лицо с острыми внимательными карими глазами. – Мы с вами договаривались о встрече. Помните? Я Миров Олег…
– А-а! – широко заулыбался Герман. – Из Петербурга?! Вы по поводу отца Анатолия. Я помню, помню, – покровительственно по-хозяйски заговорил он. – Узнавал, узнавал. Вот праздник у нас большой. Сам владыка приехал. Совершил Божественную литургию. Сейчас с нашего причала пойдет к скиту Казанской иконы Божией Матери, – и взглядом монах показал в сторону деревянного причала для яхт и малых судов, что стояли наготове в ожидании пассажиров.
Радостно-возбужденный, он трижды перекрестил бело-голубой нарядный, как и все здесь, катер, на который по трапу уже поднимался статный, весь в черном владыка и сопровождающая его свита.
Они полюбовались на прекрасный вид. Дождались отхода катера. И, наконец, вернулись к своим земным делам.
– Просила меня братия из Александро-Невской лавры разузнать для вас, где сейчас брат Анатолий. Я навел справки. Вроде бы как у нас обретался он в последнее время.
Олег, как и все мирские, плохо понимал, что ритм жизни в монастырях и в миру абсолютно разный, что здесь люди никуда не торопятся, потому что живут рядом с вечностью и готовятся уйти в нее. Поэтому он нетерпеливо спросил:
– И где он?
Монах шумно вздохнул. Видно было, что ему хотелось поговорить, что-то рассказать, а может и послушать заезжего человека. А тот не понимал, «гнал лошадей вскачь».
– Он сейчас в затворе.
– Где в затворе?
– Я думаю, в самом дальнем Ильинском скиту.
Мирову, опять же, это название ничего не говорило, поэтому он торопливо спросил:
– И как туда добраться лучше и быстрее всего?
– А это по воде, по воде. Как Христос… Скит на острове Лембос. Но без благословения руководства его посещать нельзя. Надо идти к игумену Панкратию. А он у нас крутенёк. Ох, крутенёк!
А Миров уже не слышал его сетований. Он, торопливо попрощался с отцом Германом и быстро-быстро пошел обратно, прикидывая, что можно как раз успеть на отходящую через полчаса ракету.
По дороге обратно его то и дело обгоняли иномарки с сидящими за рулем бородатыми «старцами». Он даже пару раз поднимал руку в надежде, что кто-то остановится и подбросит его к причалу. Но важные монастырские люди не удостоили нашего странника такой милости. И пришлось ему преодолевать всю дистанцию на своих двоих.
К счастью, он успел.
Как только он проскочил по трапу и плюхнулся в кресло, двигатель ракеты завибрировал, загудел под палубой. И, разрезая зеркальную гладь бухты, чудо советского кораблестроения шестидесятых годов двадцатого века устремилось в малую Никоновскую бухту. Там стоял «Мустай Карим» и должны были дожидаться его Татьяна и Мария с Игорьком.
* * *
