«Дай Бог покончить с гражданской войной в 2021 году»
Побывав на родине Михаила Шолохова, невольно соглашаешься с этой его мыслью.
Станица Вёшенская встретила нас тишиной своих улочек. Хорошей для начала ноября погодой. И радушием сотрудников гостиницы, расположенной прямо на берегу Дона. Буквально в ста метрах справа – знаменитый памятник Григорию и Аксинье. (По вечерам здесь собирается местная молодежь.) И почти в ста годах позади – трагические события, в которых мне захотелось подробнее разобраться, работая над новым романом.
Одна из его линий переплетается с историей Мелехова. И отчасти ее продолжает. А потому потребовалось приехать в Ростовскую область, чтобы своими глазами увидеть эти места. Пообщаться с людьми. Заземлиться. Так я называю процесс непосредственного соприкосновения с фактурой.
Что мы увидели?
Жизнь на верхнем Дону, похоже, не очень.
Дороги так себе. Причем со стороны властей контроль идет не за движением, а за денежным потоком: и гаишники снова вылезли, и радаров понатыкали где попало.
Крыши у домов старые – из видавшего виды шифера. А это первый показатель бедности селян. Такая кровля наверняка уже подтекает, а заменить ее на железную денег нет.
Полей мало, земля неплодородная. Не то что ниже по течению. Как и в те годы, когда местное казачество разделилось на белое и красное, в том числе по социальному признаку: у одних было что отнять, у других – желание поделить.
Сам Шолохов как бренд представлен плохо. Настоящего заработка на мировой известности нет. Потому что, видимо, нет хозяина. Вот у Льва Толстого нашелся активный внук и вместе с другими родственниками превратил его усадьбу в Ясной Поляне в настоящий бизнес-проект. А что здесь? Пара фестивалей районного масштаба. Музей-заповедник с выставочным центром, старым домом писателя, его новой усадьбой и другими историческими объектами. Но какого-то размаха в привлечении посетителей не чувствуется. Научились только бахилы выдавать, чтоб не мыть за посетителями полы. А в сувенирном магазине неподалеку – китайские поделки по русским мотивам да магнитики с местными видами. Папахи – и те не донские, а кубанские. Что знающий человек здесь может купить?
Можно было бы и водочку «Шолохов» выпустить. И ружейную марку организовать: охоту с рыбалкой писатель тоже очень уважал. Гостям в его доме показывают коллекцию оружия и рассказывают, как он частенько вместе с женой отправлялся за пернатыми трофеями.
Кстати, бывший директор музея-заповедника – внук Шолохова – ныне депутат Госдумы. Кандидат биологических наук. Видно, человек ученый, но к бизнесу не очень. Как и остальные потомки.
Впрочем, сам Михаил Александрович тоже жил скромно. И тут для меня развеялся первый один миф: что был он миллионером, имел личный самолет и прочие роскошества.
Где золото-брильянты?
Такой вопрос первым делом приходит на ум после посещения усадьбы в Вёшенской. Да, дом большой. Шолохов построил его, после войны получив деньги от государства: писателям выдали по 300 тысяч казенных рублей на дачи в Подмосковье, а он выбрал родные места. Да еще и ссуду взял, которую потом долго отдавал.
Но саму обстановку я бы назвал музеем советского быта. Мебель и прочее убранство совершенно типовые. Да, есть три стола в разных комнатах: за одним он принимал ходоков в качестве депутата Верховного Совета, за другим писал короткие произведения и статьи, за третьим заканчивал «Поднятую целину» и «Они сражались за Родину». Но тут же рядом скромная кроватка – видимо, периодически отдыхал в своем неспешном ритме. А рядом крохотная спальня, в которой три ночи провели Хрущев с женой, когда гостили у знаменитого соотечественника.
Да, имеется гостиная, где родители, четверо детей и домработница регулярно собирались за дружными семейными обедами. Зал для встречи многочисленных делегаций. Но как-то все по-домашнему. Не тянет на размах живого классика, изданного громадными тиражами не только на Родине, но и за рубежом.
В гараже мы увидели четыре машины – тоже в основном дареные. Не «Мерседесы», а «Волгу», «Победу», еще один ГАЗ и УАЗ.
Где же деньги за книги? Как выяснилось, доходов всемирно известного писателя хватало лишь на поддержание своего размеренного быта, семейные поездки за границу да на выплаты ссуды государству. Которое, похоже, гонорарами от переизданий не баловало. Раз получил – и свободен. А что касается премий, то их писатель по большей части раздал на благие дела: сталинскую – на военные нужды, ленинскую и частично нобелевскую – на строительство местных школ.
Вот вам и миллионер. Да к тому же в последние пару десятилетий отошедший от активной писательской работы. С начала 1960-х литературным трудом он практически не зарабатывал. Плюс, как мы знаем (в музее об этом не рассказывают), – распространенная русская болезнь. Куда ж без нее.
Какие еще открытия нас ждали?
Социальное расслоение на Дону сохранилось. После посещения музеев мы встретились с представителями нового казачества. Оказывается, успешно вести хозяйство не получается. Нужна техника, большие вложения. С организационной точки зрения здешние казаки – простые общественники. Никакой поддержки не имеют. В отличие от реестровых – внесенных в Государственный реестр казачьих обществ. Тем вроде бы что-то даже приплачивают в зависимости от должности.
Но в целом станичники в подвешенном положении. Это раньше казаки представляли собой определенный слой: одни называют его сословием, другие – субэтносом, а третьи – и вовсе отдельным народом (с чем я все-таки не согласен – как и сам Шолохов). Налогов не платили. Вели свое хозяйство. Взамен служили царю и Отечеству – обороняли рубежи: недаром станицы строились линиями вдоль пограничных рек.
А после революции этот субэтнос практически был сведен на нет. Сегодня у него нет ни экономической, ни политической, ни военной базы. Хотя в России вроде бы обещали набрать пару казачьих дивизий (дальше замысла, похоже, дело не пошло). Еще где-то по договоренности с местными властями казаки участвуют в охране общественного порядка. Например, есть такой полк в Краснодарском крае. На федеральном уровне действует Совет при президенте по делам казачества. Но фактически проблемы не решаются.
Мало того, сегодня по-прежнему существует внутренний раскол. Есть представители разных течений – условно назовем их белыми и красными.
В чем отличия?
Они очень по-разному представляют историю нашей страны. К примеру, в станице Еланской, неподалеку от Вёшенской, уже десять лет существует музей «белого» казачества. Его обширная экспозиция пополняется за счет частных вложений Владимира Мелихова (почти однофамильца шолоховского Григория), возглавляющего крупную строительную фирму. Такой же музей создан им в Подольске. А сам вдохновитель и спонсор проекта теперь проходит по делу о незаконном хранении оружия (музейного револьвера) и боеприпасов.
Экскурсоводы-казаки совершенно бесплатно рассказывают гостям (летом, говорят, ежедневно приезжает до тысячи человек) об ужасах гражданской войны и преступлениях большевизма. Помимо бытовых предметов, экипировки здесь представлены и цифры, и наглядная агитация, и приказы советских руководителей о расказачивании.
Для иллюстрации – директива Реввоенсовета Южфронта от 16 марта 1919 года о подавлении восстания на Дону. В ней предусмотрено: «а) сожжение восставших хуторов; б) беспощадные расстрелы всех без исключения лиц, принимавших прямое или косвенное участие в восстании; в) расстрелы через 5 или 10 человек взрослого мужского населения восставших хуторов; г) массовое взятие заложников из соседних к восставшим хуторам; д) широкое оповещение населения хуторов, станиц и т. д. о том, что все станицы и хутора, замеченные в оказании помощи восставшим, будут подвергаться беспощадному истреблению всего взрослого мужского населения и предаваться сожжению при первом случае обнаружения помощи; примерное проведение карательных мер с широким о том оповещением населения».
И такой документ не единственный. Конечной целью стала ликвидация казаков как класса. Их расстреливали, топили на баржах, целыми семьями бросали в созданные здесь же концлагеря. Выживших отправляли в ГУЛАГ. А оставшихся позже морили голодом, изымая хлеб. Как результат – только на Дону сотни тысяч погибших. Плюс эмигрировавшие. А в годы Великой Отечественной – еще и переметнувшиеся к немцам.
Сначала я был весьма впечатлен. А потом задумался: почему правоохранители давят Мелихова? Местные говорят, что как начал тот строительство музейного комплекса в 2007-м, так и пошли проблемы.
Что же на самом деле смущает власть?
Да ведь он фактически возносит атамана Краснова, после казачьего восстания возглавившего Донскую республику. Когда в 1919-м повсюду в России шла война и царила разруха, здесь, с гордостью говорят хранители музея, курсировали электрички, работали магазины, дети ходили в школу, была собственная валюта, флаг…
То есть, белые казаки – сепаратисты по своей природе. Считают себя отдельным народом (ссылаясь в частности на царскую перепись, где так и были представлены). Который имеет собственную историю, идущую чуть ли не от скифов, некогда заселявших эту территорию. Свою государственность. Тогда возникает вопрос: геноциду они тоже подверглись как отдельный народ? Вроде ингушей или чеченцев? А тут уже недалеко до требования компенсаций. Права на самоопределение. И т. д.
Мне такая концепция не нравится. Она ведет к розни. Получается, красные казаки воевали за Россию, единую и неделимую. А перебежавшие к немцам (и тех, и других было примерно поровну – по 100 тысяч) – за свою казачью страну. Как украинцы, которые теперь тоже отделились. Свой язык придумали. Извиняйте, батько, это яд сепаратизма. Мало у нас других желающих? Татары, дагестанцы… А тут еще русские возьмутся раздувать тлеющие угли.
Но давить такие порывы надо на уровне идеологии. Чего наша власть не умеет: ей проще патроны подкинуть или наркотики.
Периодически и в самом музее на почве «белых» и «красных» возникают жаркие дискуссии, готовые перейти в рукопашную. А это только подтверждает, что у нас до сих пор брат готов идти на брата. Что мы и видим в Донбассе. Нам давно пора понять: в России не должно быть гражданской войны, что бы ни происходило. Посмотрите на армян: они не режут друг друга, как бы ни ссорились. Ну, выгнали недавно старую власть, поставили новую. Кого-то посадят. И хватит на этом.
Видимо, прав был Шолохов – дядя Миша, как называют его местные старожилы. Как-то в частном разговоре о гражданской войне он сказал, мол, дай Бог, чтобы она закончилась у нас хотя бы к 2021 году – через сто лет после описанных в его романе событий. Чтобы мы во всем разобрались и пришли к общему примирению.
Что ж, как говорил другой великий человек Василий Ключевский: «История ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков». Чтобы не подвергаться наказанию снова и снова, давайте помнить о своих ошибках. И больше их не повторять.
К такому выводу я пришел после этой поездки.
Александр Лапин
Комсомольская Правда