Крестился я в 16 лет в Казанском храме в Отрожке. Своим крёстным отцом я попросил стать моего друга Алексея, который был старше меня всего на полтора года, но, в отличие от меня, был крещён. Произошло моё Крещение летом 1990-го года — Казанская церковь была одной из трёх церквей, действовавших в Воронеже даже в советские годы (наряду с Никольским и Покровским храмами).

Поскольку моя школа № 86 располагалась недалеко от Казанского храма, каждый год перед Пасхой учителя строго настрого предупреждали нас, чтобы мы — юные пионеры — не смели идти в храм на Пасху. Мол, там будут дежурить учителя и записывать несознательных школьников, которых встретят у церкви, и уж тогда пеняйте на себя — говорили нам. Не знаю, что бы с нами за это сделали (скорее всего, ничего), но идти на Пасху в храм большинству из нас и в голову бы не пришло даже без этих предупреждений. Зачем? Меня, например, при рождении не крестили. Думаю, этот вопрос в нашей семье вообще не стоял — наш дед был офицером и коммунистом, родители работали на комсомольской стройке в Набережных Челнах, строили «Камаз» — какое уж тут крещение. В Бога только бабушки неграмотные верят — казалось мне в детстве и отрочестве.

Думаю, на моё решение креститься повлиял мой старший двоюродный брат Сергей, также принявший Крещение незадолго до этого перед сложной операцией. Именно он принёс в наш дом Новый завет. Но я не думаю, что моё Крещение было тогда осознанным выбором христианина. Тогда крестились многие взрослые люди просто потому, что они были некрещёными. Так, наверное, поступил и я. В Христа, в то, что его пришествие на Землю — не миф и не сказка, а реальность и чудо одновременно, я уверовал сразу, прочитав Евангелие от Матфея. Но важность и «правильность» новозаветных заповедей я признавал, скорее, умом. Значение и смысл пришествия, а, главное, ту ответственность, которую налагает на человека звание христианина, я не осознавал совсем.

Став номинальным христианином в 16 лет, я, увы, забыл об этом на долгие годы. Жил, не особенно задумываясь о смысле своего существования, жил, главным образом, для себя и совершал ошибки, о которых буду жалеть всю жизнь. И хотя после Крещения я всегда носил нательный крестик, в храм заглядывал очень редко.

Долгое и непростое моё возвращение в Церковь началось после моих 30-ти и продолжается до сих пор (сейчас мне 44). Толчком к нему послужило, наверное, рождение моей старшей дочери, на родах которой я присутствовал, став свидетелем этого ни с чем не сравнимого чуда появления человека на свет. Кроме того, к тому времени уже случились смерти некоторых моих ровесников и людей моложе меня, и это тоже очень отрезвляет — напоминает, что жизнь скоротечна, и нужно как можно скорее начинать жить осмысленной жизнью.

Самой короткой дорогой для этого мне виделась дорога в Храм. И как православный христианин я понимаю сейчас, что все эти годы моих блужданий Христос всё равно был рядом, он направлял, спасал, много прощал и ждал, когда я, наконец, услышу его. «Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему и буду вечерять с ним, и он со Мною», — прочёл я уже позже в Откровении Иоанна Богослова и понимаю теперь, что это и про меня тоже.

Но по-прежнему вопрос о том, являюсь ли я православным христианином, остаётся для меня одним из самых сложных. И отвечая на него «Да», я каждый раз смущаюсь. Потому что каждый раз думаю о том, заслужено ли мной это право — носить звание Православного христианина? Потому что вспоминаю слова Апо­сто­ла Иа­ко­ва о том, что вера без дел — мертва. «Ка­кая поль­за, бра­тья мои, ес­ли кто го­во­рит, что име­ет ве­ру, а дел не име­ет, — полемизировал апостол с первыми христианами. — Мо­жет ли та­кая ве­ра спа­сти его? Ес­ли брат или сест­ра на­ги и не име­ют днев­но­го про­пи­та­ния, а кто-ни­будь из вас ска­жет им: „Иди­те с ми­ром, грей­тесь и пи­тай­тесь“, но не да­ди­те им необ­хо­ди­мо­го для те­ла, — ка­кая поль­за? Так и ве­ра, ес­ли не име­ет дел, мерт­ва са­ма по се­бе». И далее: «Ты ве­ру­ешь, что Бог един? Хо­ро­шо де­ла­ешь: и бе­сы ве­ру­ют и тре­пе­щут» (Иак.2:14-19).

Так что звание православного христианина — это не просто слепая вера в существование Творца, это, в первую очередь, ежедневный выбор и ежедневный труд. Это постоянная борьба — с ветхим человеком внутри себя, со своим эгоизмом и страстями… И самое трудное в вере — доказывать её ежедневными делами — милосердия, сочувствия, внимания к ближним. Не сразу я понял, что вера — это не только твоё состояние, это процесс, который требует постоянных усилий. Но это — и самое прекрасное в вере.

И дай Бог всем христианам двигаться по этому пути — пусть медленно, но никуда не сворачивая.

Владимир Мазенко,
Воронеж